(перевод Р. Нугманова)
(Это
одно из самых
крупных
интервью за
всю историю
существования
Pink
Floyd.
Беседа состоялась
в доме Ника
Мэйсона
вскоре после
выхода в свет
"The
Dark
Side
Of
The
Moon")
- Все ли в
истории
группы
было так,
как
рассказывал
Дженнер?
Роджер: В общем, да.
Он забрел на
наш концерт,
я даже не
помню где это
было, может, в
Марки-клубе,
Они с Эндрю
Кингом
подошли к нам
и сказали:
"Вы, ребята,
можете стать
популярнее,
чем The
Beatles, а мы
ошалело на
них смотрели,
а потом сказали
что-то вроде -
"да, конечно,
мы готовы это
обсудить, но
только после
каникул..." -
потому что мы
собирались
позагорать где-нибудь
на
континенте.
- Бы все
учились в
политехническом
колледже?
Роджер: Нет, только
Ник и я. Рик тоже
начинал в
политехе, но
через год его
выгнали.
- Это
когда ваша
группа
называлась Abdabs?
Роджер: А до этого
она
называлась
Sigma-6.
Ник: А
менеджером
был Кен
Чэпмен, У
меня до сих пор
где-то
валяется
наша
рекламка, где
говорится,
что Sigma-6 отлично
подходит для
танцев,
вечеринок и
все такое.
Роджер: Мы играли
песни этого
Кена Чэпмена.
Что он изучал
в политехе?.. Или
он уже бросил
работу к тому
времени... Он
хорошо знал
Джерри Брона,
который стал позже
менеджером Uriah Heep и основал
звукозаписывающую
компанию "Bronze
Records"
для
Uriah
Heep,
Colosseum и
других. И мы
разучивали
его песни и
исполняли их
для Джерри
Брона.
Ник:
...и очень
надеялись
тогда, что
нас кто-нибудь
"откроет".
Роджер:
Это
были
чудесные песни... (поет)
"Видел ли ты
утреннюю розу..."
похоже
на
какой-то мотив
Чайковского, или что-то в
этом
духе.
Все это было содрано у
Чайковского. Но рано или
поздно мы бы все равно
взялись, за
другую
музыку, и
дело
не в менеджерах,
которые якобы "создают" группу.
-
Насколько на вас влияли
американские
группы,
ритм-энд-блюз? Уж больно
композиция "Interstellar
Overdrive"
похожа на то, что
делали Velvet
Underground.
Роджер: Если
по-честному,
это было
выужено из
Love,
из их песни с
первого
альбома...
вылетело название.
Ник: Лично я мало
слушал ту
музыку и
никогда не слышал
об этих группах.
У кого-то из
нас был
настоящий
отличный сборник
лучших вещей
ритм-энд-блгаза.
Назывался он
"Аутентичный
ритм-энд-блюз",
в двух
выпусках, и
большинство
вещей
принадлежали
Бо Диддли. А
другой
американской
музыки я
никогда не
слышал. Я
очень
удивился, когда,
впервые
приехав в
Штаты,
услышал все
это.
Роджер:
Да, в
основном до нас
доходили
только
какие-то имена, вот и все.
Ник: Вообще, в
гйловах была
полная
путаница. Кто-то
говорил об
этих
странных
группах с
Западного
побережья,
называли Grateful
Dead,
Jefferson
Airplane, еще кучу
имен,
половина из
которых
ничего из
себя не
представляли.
- Но ведь
слушали Love, а
они тогда
практически не были
известны.
Ник: Это не мы, это
Дженнер их
слушал. Мы
слушали
Cream,
Джими
Хендрикса,
музыку такого
типа. Именно
она
заставила
меня
продолжать
работу, когда
мне все
осточертело.
- Правда
ли, что
Дженнер
заставил вас
отказаться от
ритм-энд-блюза?
Роджер:
Чушь
полная, вздор!
Он
вовсе
не в
такой большой
степени влиял на
нас.
Ник: Об этом
написал Ник
Джонс в "Melody
Maker",
но это ложь...
Роджер: ... будто
Питер
Дженнер
развернул
нас от
ритм-энд-блюза
в сторону
психоделии и
к новым
музыкальным
областям...
Ник: ... и у нас на то
есть
куча
свидетелей.
- Но что
же вас тогда
все-таки развернуло?
Роджер:
Не
знаю.
Наверное, нам просто
надоело
старье.
Ник: Сид тогда
писал
все больше
собственных
песен, вот н
чем дело.
Роджер: Да, именно в
этом причина.
У Сида
появлялось
все больше
собственных
песен, и мы
постепенно
меняли
репертуар. Хотя
"Roadrunner" и "Gimme
A
Break" мы
еще
несколько
лет
исполняли на
концертах.
Ник: Особенно,
когда в
группе играл
Боб Клоуэ. А когда
он ушел, мы
решили
отказаться
от старых
песен.
Роджер: Они нам просто
осточертели.
- А
что именно
вам
нравилось в "ЮФО"?
Это
действительно был такой
"волшебный"
клуб, как
сейчас о нем говорят?
Ник: Со временем,
конечно, эта
легенда
сильно порозовела,
но многое из
этих
рассказов
истинная
правда. Там
длительное
время
существовала
прекрасная
община - люди
собирались,
привлеченные
общими
интересами,
вместе что-то
затевали...
Это было
нечто
гораздо большее,
чем просто
выступления
разных групп.
Там были
какие-то
сумасшедшие
актеры, отличные
световые шоу,
кажется,
какие-то поэты
выступали,
все просто
слонялись по
клубу,
трепались
друг с
другом, и все
было очень весело.
Роджер: А какие-то
придурки
торчали
перед
сценой и требовали, чтобы мы убирались.
Ник: Ну, Роджер,
наверное, это
была
какая-нибудь другая
группа...
Однажды мы
играли с
ансамблем,
который
назывался
"братья
Гримм", и они
со своими
подружками
здорово
действовали
нам на нервы.
- А что
скажете насчет
"Великого
Техноцветного
Сна"?
Ник: О, это было
здорово!
Роджер: Я ту ночь
никогда не
забуду. Мы
тогда играли
в двух разных
местах. В
первом зале
сидела
какая-то
шпана, и
человек
пятьсот
цыган, все
они ругались
и дрались
между собой.
А следом за
этим мы
выступили во
"Дворце Александра".
Ник: Но мы тогда
еще не были
знаменитостями.
Вот Артур
Браун - тот
уже был, это
как раз было
началом его
взлета.
Роджер: А вообще-то в
то время все
были так
увлечены
наркотиками,
чго странно,
чго кто-то
это еще
помнит.
- Что за
история
связана с
песней "Арнольд
Лэйн"?
Роджер: Моя мама, как
и мать Сида,
часто
сдавала комнаты
студенткам,
потому что мы
жили неподалеку
от женского
колледжа.
Поэтому же на
наших бельевых
веревках
вечно
болтались
женские
тряпки, и вот
Арнольд, или
как гам его
звали, иногда
обрезал
веревки. И
его никак не
могли
поймать, а
когда напали
на след, он
пенял, что
пора
смываться.
Может, двинул
в Черри-Линтон
или Ньюхэм...
Ник:
Или решил
разбогатеть и
стал
банковским
налетчиком...
- А
как
вы
отреагировали на
высказывание Пита Мюррея, что ваш культ
раздут искусственно?
Роджер: Ну, сейчас
уже никто так
не скажет. Он
назвал нас
чуть ли не
жуликами, а
такое не
забывается.
Он считал,
что все, что
мы делали, -
чепуха,
раздутый
ажиотаж.
Ник: Этот тип и
тогда уже
был
второсортным
болтуном.
- Я
помню,
как
Мюррей
сказал как-то о Стиви
Уондере, что
его
путь - это путь
позора, что
компании
эксплуатировали
его
как
игрушку. А
в
другой раз он
менторствовал: "Я знаю, что в
Америке полно психоделической
музыки, но я надеюсь, здесь
она не
найдет признания"...
Ник: Фантастика!
И ведь люди читали
и верили
всему этому.
Слава богу,
что теперь,
когда прошло
столько пет,
мы понимаем,
как это было
глупо.
Роджер: Что до наших
первых
синглов, то
они были совершенно
безобидными
и очень
простыми.
Ник: Хотя люди до
сих пор
считают, что
их нужно слушать
очень
внимательно,
потому что
это сложная
музыка,
- У вас
пару раз
бывали
конфликты с
Би-Би-Си, не так
ли?
Роджер: Они
заставили
нас
полностью
изменить текст
в одной
песне, потому
что в ней
говорилось о
скручивании
"косяков".
Она
называлась "Let's
Roll
Another
One",
а нам
пришлось
изменить
название на "Candy
And
Currant
Bun" * Там было
что-то вроде...
Ник:
"... вкус
отличный, если приготовить
все
правильно".
- Разве
этот
компромисс не
противоречил духу "андерграунда"?
Ник: Боже, нет,
конечно. Мы -
рок-н-ролльная
группа, и
если у вас
есть песня,
которую
можно улучшить,
просто
изменив
слова, и к
тому же вас
вынуждают к
этому... Хотя и
мы со своей стороны
делали все
возможное
-давили на
Би-Би-Си,
потом
позвонили в
"Ивнинг
Стандарт" и
сказали:
"Знаете,
Би-Би-Си не
передают
нашу песню,
погому что в
ней
упоминается
ваша
газета..."
Роджер: Мы изменили
эти слова на
"Дэйли
Стандарт", чтобы
их успокоить,
хотя этих
слов все
равно никто
не слышал,
потому что вообще
вся песня
была паршиво
записана.
- Вы
вообще
считали тогда
"паршивыми" многие свои песни, и
однажды
даже
сказали, что "It
Would
Be
So
Nice" -
это
просто хлам, и
если
кто-нибудь, купит
эту
пластинку, ему нужно
срочно
провериться у
психиатра.
Роджер: Я до сих пор
так считаю
(смеется).
Ник: Да, эта пластинка
была ужасной.
У нас тогда
еще не было конкретного
направления,
и нас очень
торопили с
выпуском
хит-синглов.
Знаете, когда
столько людей
говорят, что
это очень
нужно,
начинаешь и
сам так
думать.
- Вы были
расстроены
провалом эгих
синглов?
Роджер:
Вовсе
нет.
не
знаю
почему,
но нас это
как-то не
трогало.
- У
вас
никогда не Было
чувства, что
критики правы и
вы
действительно
занимаетесь
ерундой?
Ник: Мы могли
согласиться
с тем, что мы
плохие музыканты,
но мы никогда
не слушали
критиков.
Может, это и
странно, но
даже когда
оба наши
сингла
вылетели из
таблиц, у меня
не было
чувства, что
это - конец. А
многие тогда
думали
именно так.
Роджер: "Apples
And
Oranges" и
"Point
Me
At
The
Sky" были
хорошими песнями.
Я их недавно
снова
послушал и,
несмотря на многие
огрехи и
плохую
запись,
no-прежнему
гак считаю.
Их испортили
при записи.
Ник:
Но
это
могло
произойти с
кем
угодно.
- В
1968
году
вы
попросили ссуду
у
Совета по
искусству. С чего
бы это?
Ник
(покатываясь
от хохота): Это была
Очередная
идея
Питера Дженнерэ.
Роджер:
И
чертовски хорошая идея!
Ник:
К
сожалению. Совет не занимался
субсидированием групп.
- У
Питера было
много
идей -
благотворительные концерты,
фестивали и все такое прочее.
Ник:
У него была масса
отличных идей. Что бы мы
сейчас ни говорили, это
ведь
именно он открыл нас, а
чуть
позже
-
T.
Rex. На свете не так много
таких
талантов -
находить
что-то новое
там.
где все уже
все знают... у
Роберта
Стигвуда,
например, талант
собирать
награды...
Роджер:
Ладно, это здесь ни при чем.
Ник: Нет, знаете,
как-то раз
одна
американская
газета
присудила
Роберт
награду за
организацию
бесплатного
концерта
Blind
Faith
в Гайд-парке.
Почему-то они
решили, что
это был
первый бесплатный
концерт в
Гайд-парке.
Так что все,
что
происходило
вначале, было
делом рук
Питера и
Эндрю.
- На что,
однако,
предполагалось
использовать
субсидию?
Ник: Этого никто
толком не
знал - на
постановку фильма,
какое-нибудь
шоу. Главное,
чтобы был
наличный
капитал в
обороте. Мы
все время
были в больши
долгах и
постоянно
перекрывали
банковские
кредиты на
несколько
тысяч.
- А что,
ваши первые
выступления
действительно
были плохие?
Роджер: Да
нет, просто
нам надоели всякие
разговоры вокруг
этого.
Но мы
никогда не
думали, что пора
завязывать. Хотя после
каждого
выступлени
подолгу
топтались
вокруг
разбитых бутылок. А
как-то
раз в
Данстейбле в нас
балкона
начали
кидать пустые банки из-под пива. Это было очень
неприятно, и
к
тому
же опасно.
Ник:
К тому же
распорядители тогда даже не
позволили нам
пользовагься
баром.
Мы
чертовски рассердились и
поклялись
больше
никогда туда
возвращаться. Правда,
это нам
не удалось.
-
Сколько вы тогда
получали?
Ник: 250
фунтов за
выход.
Приличная сумма,
но ведь мы
тогда
торчали в
хитах и могли
собрать
большую
аудиторию!
Роджер:
Правда, позже мы
скатились до сотни.
Ник:
Ну
нет,
Роджер, до
такого мы
никогда не
доходили! Самое малое, 135.
Роджер: Самая
плохая штука
произошла в
Илинге, в Феэерс-клубе.
Кго-то
запустил в
меня
пенсовой монеткой,
она рассекла
мне лоб. и я
потерял много
крови. Если
бы я только
знал, кто ее
бросил! Я
готов был
прыгнуть в
зал и
разорвать
этого типа. К
счастью, там
подвернулся
какой-то
малый,
которому мы шибко
нравились, и
толпа целый
вечер выколачивала
из него эту
дурь, а нас
оставила в покое.
- А
вы
когда-нибудь
безобразили в
отелях?
Роджер:
Нет,
никогда.
- Чем же
вы
занимались
на
гастролях,
чтобы
не скучать?
Роджер: В отличие от
многих групп
нас не тянет
на всякие
глупости. Мы
предпочитаем
плавательный
бассейн или
прогулки по
городу. И мы
стараемся
быть вместе -
играем в
футбол, ходим
на стадион...
Ник:
...много едим и
разговариваем...
Роджер: ... читаем. Или
играем в
игру, которая
называется
"свали с моей
веревки". В
американских
бассейнах
всегда есть
веревки,
отделяющие
разные уровни
глубины.
Иногда она
прогибается
и оказывается
на полметра
под водой.
Кто-нибудь на
нее
забирается,
потом другой,
и вы хоть всю
ночь можете
играть в
Робин Гуда и
Малыша Джона.
Правда,
иногда
остаются синяки.
Ник: Мы еще
увлекались
"монополией"
и трик-траком.
Но при этом
мы всегда
стараемся
ежедневно
работать -
это очень
важно и,
кстати, хороший
рецепт от
скуки,
- Вы
когда-нибудь
ездили в совместные
турне с
другими
группами?
Ник: Нет. мы почти
ни с кем
близко не
знакомы. Самыми
близкими
были
The
Who.
с ними мы
дали три
концерта,
вообще
контакты с
другими
музыкантами
во время
гастролей -
это та
общественная
сфера, из
которой мы
практически
выпали.
Роджер:
The
Who
до сих пор
остаются
моей любимой
группой, если
говорить о
совместных
гастролях.
Это люди такого
же склада,
что и мы.
Правда, Кейт
Мун -
страшный
хулиган, но
он всегда делает
это с
подлинным
артистизмом.
И очень
обаятелен.
Ник: С ним
здорово
сидеть в
одной
компании А
многие ведь
даже
спиваются от
скуки.
Роджер:
Они -
прекрасные собеседники, кроме
Роджера
Долтри.
Ник: Ты никак не
можешь ему
простить, что
он принял
Рикки за
Эрика
Клэптона. Это
случилось в
одной из
артистических
комнат зала
"Филлмор". Он
подошел к
Рику и
сказал: "Привет,
страшно рад с
тобой
познакомиться".
А Рик
подумал:
"Черт, с чего
бы это?"
Роджер: А когда он
понял, что
обознался, то
быстренько
улизнул,
только его и
видели.
- Роджер, в
1968 году
ходили слухи,
будто
вы хотите
организовать
рок-цирк.
Роджер:
Да, мы
даже
начали этим
заниматься, но потом что-то
обломилось. Мы
часто
думали,
что
все, связывающее нашу
публику со
сценой,
очень
похоже на цирк. Наш самолет
походил на
цирковые
космические
ракеты, знаете,
которые гоняют по кругу. Он был около двух метров в
длину,
серебристо-красный, такая
огромная кровавая
стрела из алюминия,
блистал зайчиками - изумительно!
- А
что
вы
сейчас
думаете о
светошоу?
Когда-то это было
здорово, но теперь вы ведь их
сократили.
Роджер: В самом
начале это
была
классная
затея, тогда
вообще
светошоу
были
редкостью. И
ведь эта
мысль пришла
мне в голову
чисто
случайно - я
почувствовал,
что свет
можно
использовать
для создания
специального
психоделического
эффекта. Наша
музыка была
тогда очень
спонтанной,
это сейчас мы
все
продумываем
я контролируем,
и все
визуальные
эффекты в
гораздо большей
степени ей
подчинены.
Сейчас мы
создаем
видеоэффекты
вроде
оранжевого
дыма или
запусков
ракет, когда
хотим
подчеркнуть
какой-нибудь
музыкальный
фрагмент.
- У
ваc
особые требования к
организации
концертов; не
бывало ли у
вас проблем с
контрактами?
Роджер: В любом
турне
жизненно
важно, чтобы
все шло, как
по маслу.
Чтобы
команда
грузчиков
приехала
вовремя, а не
на 12 минут
позже, чтобы
были
обеспечены
ровно 100
фунтов
сухого льда,
и все такое
прочее. Я не
знаком с
нашим новым контрактом,
но убежден,
что он - как
маленький
атлас мира,
состоит из
десятков
страниц. Во
время нашего
последнего
американского
турне
оказалось,
что многие
просто не воспринимают
нас всерьез
из-за того,
что наш контракт
состоял из
трех
страничек. А
вот когда
понапихаешь
в контракт
всякой
ерунды типа -
"необходимо,
чтобы
артистические
комнаты были
заперты на
четыре
замка" или -
"перед
каждым
выступлением
необходимо подготовить
два ящика
шотландского
виски", то
люди
начинают
думать - Боже, с
ними лучше не
связываться,
и тогда они,
может быть,
даже сумеют
правильно
настроить
усилители и
установить
нужное
количество
прожекторов.
Ведь нам
требуется
особая сцена
точных размеров,
заранее
приготовленная
и опробованная.
Ник: А
обычно это делают очень плохо. Вечно
пытаются
урезать размеры
сцены,
плохо
смонтировать...
- Вы
когда-нибудь
отменяли
из-за этого
концерт?
Роджер: Да так
каждый раз,
приезжаем куда-нибудь,
а эти
придурки еще
даже не
начали
монтаж сцены,
а мы знаем,
что полный
монтаж требует
часа три, а
концерт
вот-вот
начинается, и
к тому же нет
электриков.
Тогда мы
взрываемся и
говорим: "Все,
мы уезжаем!"
Но потом
всегда
уступаем,
потому что
ведь пострадает
от этого
только
публика.
- А
есть ли
в вашей
команде
кто-нибудь, на ком лежит обязанность
ругаться с
администраторами?
Ник: Все наши
люди -
превосходные
профессионалы,
и они очень
хорошо знают,
как чего
добиться. Мы
можем
сорваться
только тогда,
когда нам не
дают
возможности
сделать наше
шоу лучшим
образом.
Тогда мы можем
выйти из
себя, как и
любой другой.
Роджер: Легче всего
пропустить
пару лишних
кружек пивз,
чем
сотворить из
воздуха два
кабеля на 40
ампер. 110 вольт
и 3 фазы. А это
именно те
вещи, которые
должны быть
готовы к
вашему
приезду -
невозможно
сразу
протянуть 150
метров кабеля
от распределительного
щитка, хотя
большинство людей
почему-то
уверены, что
они могут это
сделать. И
ведь все это
оговорено в
контракте,
просто нужно
было
внимательно
его прочесть.
Вот это по-настоящему
бесит.
Хороших
организаторов
много, но они
хороши
только при
продаже билетов
или при
подсчете
выручки.
Ник: Хороший
организатор -
это хороший
работник,
такие и
получают
лучшие
контракты.
Хороший
организатор
выделит
шестерых
парней-грузчиков,
даже не
заглядывая в
контракт.
- Какова,
по-вашему, роль
звуковых
эффектов?
Роджер: Лично я
считаю, что
делать
различие
между эффектами
и музыкой
вообще
нельзя.
Неважно, извлекаете
ли вы звук из
гитары или
водопроводного
крана.
Недавно мы
начали работать
над пьесой, и
там мы вообще
не используем
музыкальнее
инструменты -
это бутылки,
ножи, стук
топора, все,
что угодно.
Мне кажется, должно
получиться
неплохо.
- Где,
по-вашему, вы наиболее
удачно
использовали
звуковые
эффекты?
Роджер:
Мне кажется, самые
лучшие вещи -
это
простейшие, вроде шума ветра
в "Cut
You
Into
Little
Pieces".
Ник: Довольно
интересен "Alan's
Psychedelic
Breakfast", хотя там
есть
недоработки.
Роджер:
Мы,
кажется,
очень
спешили
тогда.
Ник: Да, но сама
идея была блестящая.
Жалко, что
из-за спешки
мы не смогли
довести ее до
конца... Мне
кажется. "Money"
сделана
хорошо. Вы
знаете, ведь
она была сделана
практически
за день.
Роджер: О, поначалу
это была
всего лишь
мелодия на семь
тактов. Нам
нужна была-
песня о
деньгах, и
мне казалось,
что эта
мелодия
подойдет. Я
часто думаю,
что лучшие
идеи - те, что
лежат на
поверхности,
поэтому
здесь все
звучит так
естественно.
-
Многие
обвиняют вас в
дурном вкусе из-за того, что вы
используете
научно-фантастический
материал и
"космическую" музыку.
Роджер: Боже, да я
вообще не
читаю
научную
фантастику.
Раньше еще
читал, сейчас
- почти нет.
Фантастика
дает
писателю
возможность
исследовать
простые идеи.
Перенеся
кого-нибудь в
будущее или в
какое-нибудь
другое место,
вы можете
рассматривать
вещи в отрыве
от привычной
реальности.
Так получается
хороший
рассказ, а и
люблю
хорошие рассказы.
- Но какое это имеет
отношение к
определению вашей
музыки как
"космической"?
Роджер:
Никакого.
Ник: Это просто
удобный
термин.
Роджер: И он
существует
до сих пор.
Многие и
сейчас называют
нашу музыку
"космическим
роком".
Смешно,
слушая
"Темную
сторону
Луны" говорить,
что это
"космический
рок".
Некоторые думают,
что это
фантастика,
потому что в
названии
фигурирует
Луна. Это
глупо, как и
то, что мы
якобы
перешли к теме
внутреннего
пространства.
- Это все
придумывают
критики, ведь им нужно как-то
называть музыку,
которую они в
тзком
количестве
слушают, вот они
и навешивают ярлыки...
Ник: Ну, это как
раз проще
всего.
Роджер: У нас не так
уж много
записей,
имеющих что-то
общее с
Фантастикой.
Все зависит от
того, что вы
сами в них
слышите.
-
Многие,
описывая впечатления от вашей музыки,
проводят аналогии с
живописью. Как вам
такой подход?
Роджер: Почему бы и
нет? Иногда
что-то, не
очень понятное
е стихах,
будит
воображение.
Суть в том.
как наша
музыка
воздействует
на людей, ведь
под нее можно
представить
себе все. что
угодно.
Скажем, Джон
Кейдж или
Штокгаузен -
это дело
другое, их
музыка слишком
интеллектуальна,
и под нее
трудно представить
что-то вроде
битвы при
Ватерлоо - только
треугольники
или квадраты,
как в абстрактной
живописи.
Наша музыка
воздействует
ие
интеллектуально,
а
эмоционально.
- А
что собой
представляет
знаменитый
"Азимут-координатор"?
Роджер: Всего лишь
придуманное
нами
название для квадрофонической
кастрюли,
которой мы пользуемся.
- Это
случайно не
имя из
какого-нибудь
научно-фантастического
романа?
Роджер:
Ты случайно не имеешь
ли в виду
Азимова?
Ник:
Боже!
"Азимов-координатор"! Шел бы
ты, парень...
Роджер: Ну, ты даешь!
Азимут - это
направление...
где мой
словарь?.. - (достает
словарь) - "Дуга
небесной
сферы,
протянувшаяся
от зенита до
горизонта,
разрезающая его
под прямым
углом." Вот
что это
такое. По-моему,
вполне
доступно.
- А что
делал
Рои Джизин в "Atom
Heart
Mother"?
Роджер: Когда мы
принялись эа
работу, нам
нужно было
много
оркестровок.
У нас была
пуча сделанных
фонограмм, и
мы все их
отдали ему. Рик
работал с ним
над
вокальными
эпизодами, а
Рон додумал
все своей
шотландской
головой,
написал
вступление и
другие
фрагменты,
для которых у
нас были лишь
наброски.
Между прочим,
Ник. ты
знаешь, что в
субботу он
ушел с нашего
концерта?
Ник: Да, мой милый. А
знаешь, откуда ты это узнал? От меня.
-
Скажите
правду, почему
от вас
ушел
Сид?
Ник:
Кзкую
правду вы хотите?
- Ходили
слухи, что
его
погубила
Америка?
Ник:
А ты
не слышал, как он
угрожал нам
револьвером?
- И что вы
тогда
чувствовали?
Роджер:
( с
сильным
сарказмом) Мы
пускали пузыри от ярости.
Ник: Несмотря на
трудности, мы
продолжали
работать,
думали, что
сможем
справиться
без Сида,
потому и
терпели все
его выходки.
Он стал просто
безнадежным
маньяком.
Роджер: Сид - очень
странная
личность.
Трудно сказать
сегодня, был
ли он болен.
Но для тех,
кто с ним
работал, он
был просто
убийцей.
Ник:
И он
всячески,
хотел
доконать нас.
- Но ведь
вы
помогали
ему в записи
альбома?
Роджер: Да, потому
что я до сих пор
убежден, Сид -
один из
лучших
сочинителей
в мире.
- Что он
делает сейчас?
Роджер: Не знаю... У
него был
"грандиозный
" план - он хотел
увеличить
группу и
взять в нее
каких-то
чудаков, с
которыми он
познакомился.
Один из них
играл на
банджо, другой
- на
саксофоне.
Нас это вовсе
не привлекало,
и все шло к
разрыву.
Однажды Сид
не явился на
наш концерт в
"ЮФр". Мы сыграли
сами и
получилось
здорово. Мы просто
наслаждались
в этот вечер!
Ник: А как-то раз
на концерте
Сид просто
опустил руки
и прекратил
играть. Тогда
у нас впервые
наметился
разрыв, но
все тянулось
еще месяца
четыре.
Роджер: Словом, в тот
вечер мы
сыграли
концерт без
Сида, и после
этого поняли,
что сможем обходиться
без него.
Ник: Мы сначала
думали, что
нас будет
пятеро, и стали
показывать
Дэйву
кое-какие
вещи. Но Сид
принес новую
песню "Have
You
Got
It
Vet" и все
время
изменял в ней
что-нибудь,
так что под
конец уже
никто вообще
ничего не мог
понять.
- А как вы
отнеслись к
тому,
что
"Блэкхилл"
продолжал поддерживать
Сида?
Роджер: Мне кажется,
они были
несправедливы
к нам. Наша
последняя
встреча
состоялась
на Лэдбрук-роуд.
Я тогда
сказал Сиду,
что вижу только
один путь
остаться
вместе - он
no-прежнему
будет
считаться
членом
группы, получать
свою долю, но
будет только
писать песни
и
участвовать
в записи, а
концерты мы
будем играть
без него. Мне
казалось, я
его убедил,
что это
хорошая идея.
Но оказалось,
что он может
через час
полностью
изменить
свое мнение.
Он ушел
домой, а я
отправился к
Питеру и Энди
и сказал - все, это
конец, если
он не примет
мое
предложение,
то уйдем мы
все. Я только
просил
оставить этот
вопрос
открытым,
потому что у
нас у всех
были
совершенно
разные
взгляды на
эту ситуацию.
Но они
разыскали
Сида и стали
ему предлагать
различные
варианты. Вот
как все
произошло. Мы
встретились
с ними еще
только один
раз, когда
наше
партнерство
было расторгнуто
официально.
Они еще
некоторое
время
занимались
Сидом, и
Дженнер
потратил еще
около года,
пытаясь
выпустить
его альбом.
Они записали
песни четыре,
но
доработать
их так и не
смогли.
Наконец
Питер сдался,
а Малколм
Джонс,
который был
главным
управляющим
"Harvest", сказал, что
фирма больше
не
собирается
вкладывать в
это деньги.
Тогда Сид
встретился с
Дэйвом и
попросил его
помочь, а
Питер и Эндрю
связались с
ЕМI и сказали,
что, мол,
ребята все
согласны,
дайте нам еще
один шанс
Руководство
дало добро и
предоставило
нам два дня,
но у нас на
следующий
день был
намечен концерт,
так что
состоялось
всего три
сеанса записи
- два дневных
и один
вечерний. В
эти три
захода мы записали
7 песен. Это
были
потрясающие
песни!
-
Ходили слухи о
каком-то вашем
балете по
роману Пруста.
Роджер: У нас из
этого ничего
не вышло.
Сначала это должен
был быть
Пруст, потом -
сказка об Аладдине.
лотом еще
что-то...
Однажды мы - я,
Ник и Стив, наш
менеджер,
завтракали
вместе с
Нуреевым, Романом
Поланским и
Роланом Пети.
Там были еще
какие-то
кинопродюсеры
и другие
люди. Вот
была потеха!
Разговор
вдруг зашел
на тему
какой-нибудь
совместной
постановки:
мы пишем
музыку, Ролан
ставит
хореографическую
часть, Рудольф
будет
исполнять
главную
партию, а
Роман возьмется
за режиссуру,
и получится
совершенно
фантастический
фильм-балет.
Мы просто
дурачились, и
никто толком
не знал, чего
он сам хочет.
- Вы
почуяли
неладное?
Роджер: Я почуял
недоверие.
Подумать
только, ни у
кого ни одной
конкретной
мысли!
- Но
когда-то вы говорили, что
купили собрание
сочинений Пруста, чтобы
изучить все
его
творчество.
Роджер:
Ну да.
Ник: Но никто
ничего так и
не прочел.
Дэйв вообще
осилил только
восемнадцать
страниц.
Роджер: Я прочитал
второй том
этого цикла о
Сване и
подумал -
хватит с
меня, больше
не могу. Это слишком
многословная
литература, и
действие
тянется так
медленно.
Ник: Эта идея с
балетом
длилась года
два, ио никто
так ничего нового
и не
предложил.
Лично мы ни
or
чего не
отказывались,
но Ролан,
отчаявшись,
взял и
поставил
балет на
какую-то
готовую
музыку, и это
было
идеальным
выходом из всего
этого
положения.
Сейчас вся
эта затея
выглядит
весьма кисло.
Роджер: Мы торчали
за столом до
тех пор, пока
кто-то не
стукнул по нему
кулаком и не
спросил: "О
чем
разговор-то?" Остальные
только пили
все больше
вина, перешли
на тему
секса, кто-то
заговорил о
Франкенштейне,
Нуреев разволновался...
Под всю эту
болтовню о
Франкенштейне
я продолжая
наслаждаться
уютом и
хорошей
едой...
Ник:
Да, а
на
твоем
колене
лежала
рука
Ролана...
Роджер: А когда
Роман
Полански
наконец
напился, он предложил
сиять
настоящий
порнографический
фильм - для
того, чтобы
одним махом
покончить со
всеми
порнографическими
фильмами. В
общем, все
это дело
кончилось
кофе с
коньяком, после
чего все
поскакали в
свои машины и
разьехались
в разные
стороны.
- А что
такое
"Ролла"?
Роджер: Это должен
был быть
мультфильм,
но он так и не
был
поставлен.
Слишком
велики были
бы затраты на
постановку.
Никто не стал
финансировать
эту затею, на
подобные
вещи люди
тратят
деньги
только в
Америке. Но
американцы
хорошо
продают
своего
Джонни
Уондера и
подобную
дребедень, а
когда люди
покупают
такое, зачем
платить за
Ролло - лучше
купть
очередную
порцию
кукурузных
хлопьев с
Джонни
Уондером. А
на качество им
плевать.
Ник: То. что мы
сегодня
принимаем за
мультфильмы -
полное
дерьмо по
сравнению с
котом Фрицем
или
Микки-Маусом.
Роджер: А
музыкальное
сопровождение?
Ужас! И ведь
Элан Олдридж
уже закончил
подготовительную
часть, а
команда
голландских
художников
даже
изготовила
пробный
ролик, и это было
очень
здорово!
Ник: Отличные
цвета,
хорошая
пластика с
настоящим
обьемом и
перспективой...
Роджер: Да, затея
была
грандиозная.
Сюжет такой:
этот парень,
Ролло,
засыпает в
своей
кровати - а
может, это
все происходит
наяву - и
вдруг
кровать
оживает. Из
спинки
выскакивают
два глаза и
смотрят по
сторонам, а
ножки
кровати
вдруг
начинают
подбрасывать
Ролло.
Кровать
выходит на улицу,
потом
подпрыгивает
и летит, и
долетает до
Луны. А Луна
курит
большую
сигару, но на
самом деле
это
космический
корабль. От
этого космолета
отделяется
маленький
планер, цепляет
кровать,
появляется
робот в виде
собаки и
хватает
Ролло. Его
доставляют на
космолет к
профессору-Творцу,
коллекционеру
разных
животных. И
один из его
экземпляров -
из тех
гигантов, что
живут под
землей в
длинных
туннелях,
причем, сила
притяжения
на той
планете иная,
чем для Ролло
и профессора.
И вот они
высаживаются
на эту
планету в
машине под
названием
"Крот", и она
принимается сверлить
все подряд.
Потом идет
сцена погони,
которую
устраивают
за ними все
эти гиганты -
одни бегут по
земле, другие
по стенам, в общем,
все очень
здорово! В
финале Ролло
и профессор
добираются
до своего
"Крота", и
когда они
вылазят на
поверхность,
планета
вдруг
начинает
сдуваться,
как
воздушный шар.
Корабль
выходит на
орбиту, а все
гиганты
осыпают его
ударами... В
общем, все
действительно
могло
получиться
очень
здорово.
- "Забриски Пойнт"?..
Роджер: Это совсем
другая
история. Мы
приехали в
Рим и остановились
в шикарном
отеле. Каждый
день
просыпались
в пятом часу
дня, до семи
просиживали
в баре, потом
ползли в ресторан,
где ели и
пили в
течение двух
часов. Через
неделю такой
жизни бармен
уже знал, что
нам нужно - мы
все время
заказывали
самые
немыслимые вина,
и под конец
он стал
готовить нам
по-настоящему
дикую смесь...
Около девяти
мы наконец
начинали
работать.
Студия
находилась в
нескольких
минутах
ходьбы. Мы
все сделали
дней за пять,
так как
работы было
немного, но Антониони
вечно торчал
там, и хотя мы
делали
отличную
музыку, он
все время
нудил со
своим жутким
акцентом:
"о-о-очень
краси-иво, но
сли-ишком
грустно'' или
"сли-ишком
си-ильно". Мы
меняли
что-нибудь,
но он снова
был
недоволен.
Вся работа
превратилась
в сущий ад.
Временами он
засыпал, а мы
продолжали
трудиться
часов до семи
утра, потом
завтракали,
валились
спать,
вставали,
спускались в
бар - и все
начиналось
сначала.
- А
фильм
"Помпеи"?
Ник: Это такая же
длинная
история, как
и с балетом.
Каждый раз.
как только
речь
заходила о
премьере,
Адриан Мабен,
режиссер,
звонил и
говорил -
"слушайте,
мне нужно
доснять еще
один кусок". И
мы в течение
нескольких
лет
добавляли по
маленьким
кусочкам.
Роджер: Но фильм
получился
неплохой.
Думаю, любителям
Pink
Floyd
он доставил
удовольствие.
- Ваша реакция на недавний разнос в "Роллинг Стоун"? **
Роджер: Мы больше не
подпускаем к
себе людей
оттуда. Они
уверены, что
все средства
массовой информации,
окружающие
рок-н-ролл,
гораздо более
важны, чем
само дело.
- А
почему вы сами
недавно не пришли
на
пресс-конференцию в
Планетарий?
Роджер:
Ники, Дэйв и
я
сочли
это
настолько
глупым, что
воспротивились,
но они
отказались
отменять мероприятие.
Ник:
Первоначально
предполагалось
оборудовать
весь зал квадрофоническими системами, и нам
эта
идея
понравилась, вот мы и
согласились, но там
оказалась только
стереосистема, к
тому
же
колонки были
ужасны.
- И последний вопрос: что бы вы сказали о значении вашей музыки? Нет-нет, я шучу! Пошли, выпьем пива!
* слова "Давай скрутим еще один" были заменены на безобидные "Конфета и сдобная булочка".
** После
успеха
"The
Dark
Side
Of
The
Moon" в
Америке
журнал "Роллинг
Стоун"
обратился к
группе с
просьбой об
интервью. В
аналогичных
случаях
раньше
журнал
назначал время, репортер
не
являлся, а
группу не
ставили об
этом в
известность.
Естественно, что на этот раз
журналу было
отказано В
следующем же
выпуске
"Роллинг Стоун"
содержались
злобные нападки
на "Пинк Флойд".